Беседы с историком Борисом Володарским о подходе к анализу достоверности информации и поиску истины в истории и разведке.
Часть II. Поиски истины в архивах
Борис, давайте перейдём к вашей специализации. Вопрос: как распознать истину при изучении каких-либо явлений и событий, особенно скрытых завесой времени или тайны, а порой, и того, и другого? Вы очень тщательно отбираете, проверяете и анализируете факты, много времени проводите в архивах. Архивные документы — это надёжный путь к истине?
Истину узнать нельзя! Никаким способом. Можно пытаться к ней приблизиться. То, что сегодня кажется истиной, завтра может оказаться чем-то противоположным. Объективной реальности не существует. Существует взгляд конкретного человека, группы людей на некое явление или событие и их субъективная оценка.
Моё твёрдое убеждение — не знаю, насколько оно оригинально — состоит в том, что оценку любого исторического события надо пересматривать каждые 20–30 лет. В результате может возникнуть принципиально новая интерпретация «известного исторического факта».
Лекцию на тему работы с источниками я читаю в последние годы в Кембридже, в Лондонской школе экономики, в Бакингеме и в ряде других ведущих мировых университетов. В ней я говорю о том, что даже primary sources бывают ложными.
Под primary sources подразумеваются архивные документы — протоколы, приказы, личные дела?
Да, архивные документы. И они могут вводить в заблуждение. Это трудно представить, но таковы факты.
У вас есть доступ к архивным материалам?
Доступ есть у каждого. Все архивы открыты. Все, кроме российских. В Британии полностью открыты архивы разведки, контрразведки и МИДа. Сегодня всё довольно просто перепроверяется. Если нет возможности поработать с документами физически, то легко сделать запрос по интернету. Ответ получаешь в течение пары часов.
Документы из архивов британской разведки тоже могут быть неправдой?
Да, и они могут врать. Например, один довольно известный английский разведчик в течение ряда лет работал во Франции, составлял липовые отчёты о беседах со своими якобы агентами и кассировал за это деньги. Через четыре года было установлено, что таких агентов не существует. Однако, донесения занесены в соответствующие папки архивов MI-6, и кто-то, если их оттуда вовремя не извлечь, может прочесть и использовать как «официальную информацию» из primary source.
Что же делать, если даже primary sources ненадёжны?
Это нормально. Документы составляются людьми, а люди могут врать, ошибаться, заблуждаться, нервничать после ссоры с женой… Масса событий может повлиять на то, как человек составит файл, который потом пойдёт в архив. Через 70 или 100 лет мы сопоставляем разные источники и находим противоречия. Это нормально. Надо просто сопоставлять как можно большее количество источников.
Когда вышла моя книга «Stalin’s Agent», рецензент написал, что теперь «десятки тысяч исторических книг должны быть пересмотрены или выброшены на помойку». А ведь все они написаны профессорами, выдающимися специалистами в своих областях. Но пройдёт 20, 30, 50 лет, и опять всё может быть пересмотрено, и, возможно, что и мою книгу выбросят на помойку. Вполне. Ведь я уже сегодня правлю некоторые вещи. Вот авторский экземпляр, и в нём, как видите, сплошные пометки.
Значит, до правды докопаться нельзя?
Очень и очень сложно. Долгое время, практически до 60–70-х годов intelligence history — история разведки — не была наукой. Многие профессионалы, в особенности, Кристофер Эндрю, боролись за то, чтобы intelligence history стала наукой. И она стала таковой благодаря им. Недавно Эндрю выпустил книгу, которая называется «The Secret World: A History of Intelligence». Эта книга — Библия intelligence history, и он называет историю разведки «missing dimension» — отсутствующим измерением. Так вот, анализируя исторические факты, как правило, вообще не учитывают существование intelligence, но intelligence не в смысле разума, а именно в смысле разведки. Очень часто исторические события, представленные всему миру в определённом свете, со временем оказываются совершенно иными. Повторюсь: разведка и её влияние — это missing dimension, отсутствующее измерение в дипломатической, государственной и даже всеобщей истории.
Итак, intelligence history стала наукой. Но проблемы установления истины всё же остались?
Учёных, учитывающих влияние спецслужб на ход истории, исключительно мало, но без их интерпретации представлять сегодня исторические события по меньшей мере невежественно. Пример из недавнего времени — отчёт-заключение Роберта Конквеста из общественных слушаний по делу отравления Литвиненко. Составитель — суперзнаменитый американо-британский историк, автор, наверное, пары десятков книг, «корифей холодной войны». От его выводов я пришёл в полный ужас, потому что Конквест, не принимая во внимание «отсутствующее измерение», представил сегодняшние события в искажённом свете, а судья их принял как экспертную оценку. Могу только поздравить британское правосудие.
Вы утверждаете, что он представил свою субъективную точку зрения?
Да, свою субъективную интерпретацию событий. Это его непоколебимая позиция в истории, на основе которой он строил и строит все свои заключения.
Вы находите его оценку ошибочной. А что вам даёт уверенность в вашей правоте?
Секрет прост: мои выводы — это результат кропотливого изучения и анализа максимально большого числа документов на разных языках и логика. Зачастую моя позиция совершенно не совпадает с позицией всех остальных авторов. В частности, по делу Литвиненко.
Выводы, к которым в процессе следствия пришли, допустим, правительственные, судебные органы или полиция, далеко не соответствуют действительности, причём они об этом, вероятнее всего, знают. Подобное делается, как правило, под давлением определённых политических обстоятельств. То, что Александра Литвиненко якобы отравил полонием злодей Луговой в одиночку или совместно с Ковтуном — факт не доказанный, и положение у Британии достаточно тупиковое, так как остаётся вопрос: «А кто?».
То есть, кто-то знает истину, но в политических целях её скрывает?
Типичные примеры того, как, зная истину, в политических целях правительства разных государств действовали вопреки ей: отношение Англии к Германии накануне Второй мировой войны, к гражданской войне в Испании, к поражению Франции, Мюнхенский сговор, наконец.
Было и такое, что разведка предоставляла неверные сведения, к примеру, в тридцатых годах сильно преувеличивая мощь Германии, преуменьшая силу Франции, то же относится к линии Зигфрида, которая не была бы готова в случае начала войны Францией, к линии Мажино, значение которой завышалось. Разведка передавала правительству Франции ложные данные, и правительство, искренне заблуждаясь, принимало неверные решения.
Как вы обнаруживаете несоответствия? Есть ли у вас свои методы? Как вы проверяете достоверность информации?
Когда сопоставляется очень большое количество фактов, возникает понимание действий того или иного человека, например, что он мог, а что не мог сказать или сказал явно под воздействием каких-то обстоятельств. Вернусь к своей книге об «агенте Сталина». Там на 1000 страницах доказывается, что вся жизнь «знаменитого генерала Орлова» — от начала и до конца ложь. Фантастический случай, один из самых уникальных в истории.
И вы это обнаружили какими-то конкретными инструментами?
14-тью годами работы. Перепроверял всё — документы, мемуары, каждый его шаг, каждое движение, каждую записку и дату. Вот отчёт: «Пошёл в аптеку №2». Проверяю аптеку, была такая аптека или нет, была ли открыта в этот час, мог ли он туда пойти? Или такой аптеки вообще не было, или он не был в городе в тот момент. И так далее. Нахожу гигантское количество несовпадений. Не говоря уже о том, что по прошествии 60–70 лет большинство материалов рассекречено.
Продолжение следует.
Иллюстрация: pixabay.com / Pexels
