Секреты интервью — II

Окончание беседы Марии Титце с Олегом Бокачёвым.

Если использовать всё тот же пример — со святым человеком — и, например, задать ему какой-то «равно-ответственный» вопрос, как бы это могло выглядеть?

Например, если спросить его: «Какая Ваша ответственность, как гражданина, перед обществом?», или «Чем Вы зарабатываете на жизнь?». Такого рода вопросы относятся к социальной реальности и могут возникать между равно-ответственными перед обществом людьми.

Я сейчас вхожу в состояние, когда задаю святому человеку подобный вопрос, и тогда возникают следующие тонкие ощущения в теле: во-первых, как будто с моей головы срезали верхнюю часть — сразу над ушами, теперь она стала плоской, будто прикрыта сверху какой-то доской; во-вторых, появляется мутное ощущение лёгкого подташнивания в груди; в-третьих, мои ноги будто пинают в сторону святого футбольный мяч. Интересно было бы интерпретировать эти ощущения, они же расположены на разных уровнях тела.

Наше тело сразу же показывает, какой человек мог бы вот так,  «по-социальному», разговаривать со святым человеком. По сути, он отрезан от верха, мутный личностно и в разговоре с любым человеком привык гонять формальные мячи слов и выражений. 

Если сформулировать словами, тогда что неправильного в том, чтобы спросить у святого человека, в чём его польза для общества?

Подобный вопрос ставит под сомнение высокую ценность этого человека, которую признаёт какой-то круг людей. Это означает, что ты, посторонний человек, вошёл под видом интересующегося в круг людей, признающих его авторитет, и грубо пытаешься проверить его положение, как член какого-то другого круга, пусть даже этот круг — всё общество страны, с его материальными интересами. Практически, такой социальный вопрос можно перефразировать: «Вот, Вы, святой человек, скажите мне, как люди могут монетизировать то, что получат от Вас, как от члена общества».

Ясно. Но хотелось бы до конца разобраться в механизме этого процесса. Почему святому человеку можно задать вопросы только в его реальности, а не в своей?

Потому что каждый человек привычно занимает свой этаж жизни и старается как можно реже заходить на более нижние этажи. 

Например, если мы знаем о промышленных районах города, мы с неохотой попадаем в них, а если так случилось, стараемся поскорее выйти, и ко всему, что там происходит, мы не хотим иметь никакого отношения.

Если же мы — заводские люди, то есть рабочие, попадаем в элитный район города, мы тоже там чувствуем себя плохо и стараемся поскорее уйти оттуда.

Хорошо, а если святого человека спросить что-то вообще из диапазона равно-безответственных отношений, как бы это могло выглядеть?

Такие отношения характерны для виртуальной реальности, и если помнить, что на этом этаже мы пребываем в состоянии Потребителя, то становится понятно, что мы будем задавать вопросы без какой-либо ответственности за сказанное, просто ради своего удовольствия.

Если взять того же патриарха, то виртуальный вопрос к нему от какого-нибудь современного интервьюера может звучать так: «А Вы знаете, что Вы очень похожи на моего дедушку? Можно, я Вас буду называть «дедушка»? Мне так будет проще с Вами разговаривать и задавать Вам вопросы».

В этом состоянии моё, как интервьюера, внимание сразу переносится в голову, которая ощущается, как круглый стеклянный аквариум, внутри которого я нахожусь в каком-то своём пространстве, что-то думаю при этом, но не высокое и разумное, а скорее что-то манипулирующее или комбинирующее. Внимание обращено не на собеседника, а вовнутрь и заключено в мирке моих собственных представлений.

Да, своим вопросом интервьюер просто употребил интервьюируемого. 

Но тут важно отметить механику этого процесса. Интервьюер сразу обозначил своё право быть полностью «свободным» и практически предложил то же самое сделать и собеседнику. При этом, он либо не знает, что патриарх не свободен от службы своему Вышестоящему, либо сознательно предлагает ему уйти со службы, чтобы дать интервью ему — свободному человеку. Как в одном, так и во втором случае это не профессионально. Для большинства внешних зрителей или читателей, это будет разговор раба со свободным правителем своей жизни, где раб — патриарх. Таким образом, казалось бы, самые равные отношения виртуальной реальности автоматически унижают и оскорбляют человека, служащего чему-то Высшему.

А если бы такой равно-безответственный человек интервьюировал, например, Стива Джобса — не святого, но мастера в своём деле?

Мастерство — это явление из естественной реальности, где мы можем вести своей силой или быть ведомыми силой другого человека. 

Предложение интервьюера мастеру называть его, например, «дядей», вызвало бы у Джобса снисходительное отношение, и он, скорее всего, перевёл бы эту просьбу в шутку. И ему приходилось бы делать это каждый раз, когда равно-безответственный человек задавал бы ему вопросы типа: «Я пользуюсь Вашим Айпадом, и мне не нравится кнопка громкости. А Вы могли бы её заменить в данной модели, если бы такой обычный пользователь, как я, попросил бы Вас об этом?»

Все его вопросы были бы подобного потребительского толка. Как житель определённой реальности, он окрашен этой реальностью и несёт в себе все её качества.

Ясно. А если такое же равно-безответственное интервью взять у обычного человека из социума, например, директора какой-то компании?

Тогда это будет разговор раскованного и открытого интервьюера с немного зажатым социальными рамками интервьюируемым.

Но именно благодаря этому своему раскованному состоянию интервьюер и интересен большей части людей? 

Да, большинству он интересен, но за счёт тех, кого он интервьюирует. Это «круто» — быть на коне в состоянии «свободного», не зажатого никакими рамками человека.

Да, так ведь это же и есть стиль большинства западных журналистов, особенно, американских, на которых равняются все остальные, включая популярных блогеров.

Да, люди равняются на «свободных» от какой-либо ответственности потребителей. Это и есть виртуальная реальность, куда погружается весь современный мир.

Вот мы прошли по всем уровням состояния интервьюера вплоть до самого низкого. Но ведь как интервьюируемый будет стремиться пребывать в наиболее соответствующем ему состоянии и не спускаться ниже, так и интервьюер тоже будет вести себя подобным образом? 

Каждому человеку доступны все реальности. Но не каждому комфортно быть не в своей реальности. Однако, интервьюер, в отличии от интервьюируемого, как профессионал, должен собираться и входить в ту реальность, которая необходима для успешного интервью, так же как монтажник-высотник должен, как альпинист, забираться на высокие конструкции, а сантехник, будучи специалистом, должен влезать руками в грязные водопроводные трубы. Если интервьюер будет затягивать всех интервьюируемых в свою реальность, это подобно сантехнику, который вовлекает заказчика в свою работу, заставляя его вместе с ним участвовать в ремонте унитаза.

Значит, у него будут с большей лёгкостью получаться интервью с собеседниками, которые ниже его по уровню? 

Можно сказать, что спускаться легче, чем подниматься. Но так как интервьюер всё-таки спрашивает, а не отвечает, он может и подниматься в своих простых проявлениях, не стесняясь отсутствием в этом силы.

Например, у какого-то настоящего учёного журналист может спросить: «Способен ли разум человека понять самого человека?», и получить на этот простой вопрос какой-то интересный ответ.

Когда я «задавала» равно-безответственный вопрос святому человеку про дедушку, ощущение было как раз не в ногах, а вокруг головы. Значит ли это, что виртуальную и высшую реальность можно легко перепутать?

Если опуститься на нижний этаж своего тела — в состояние совершенно легкомысленного ребёнка, который не может быть даже обычным социальным человеком, то есть не может произвести ничего полезного, ни за что взять ответственность, даже не склонен концентрировать разум — это значит пребывать в «мультфильмах» мыслей вокруг головы, как будто на голову надели сферу, показывающую постоянно меняющиеся утрированные образы.

Виртуальная реальность создана кем-то. Она всегда искусственна, сделана разумом и «надевается» на разум. Можно сказать, что она замещает человеку разум — вместо того, чтобы различать и систематизировать, за него это делает монитор виртуальной реальности.

Слово «monitor» значит «тот, кто напоминает и предостерегает, советник, надсмотрщик», родственно слову mens — разум. 

Поэтому, совершенно легкомысленный человек, разумом подобный ребёнку, чувствует себя очень разумным и остроумным. А если таких людей становится большинство, они задают уровень нормы, формируют «культуру» общества.

Какие ощущения у собеседника вызовет человек с такой сферой-монитором на голове?

Зависит от интервьюируемого. Если это такой же «аквариумный» человек, он будет чувствовать себя хорошо. Просто поболтают между собой в своё удовольствие. Но чем более высокой реальности человек, тем хуже он будет себя ощущать в разговоре с равно-безответственным.

Как застраховаться от этого? 

Застраховать себя от попадания в виртуальное состояние потребителя можно, только тренируясь различать, в какой реальности сейчас находимся мы, а в какой — собеседник.

Ещё один вопрос: как не промахнуться и сразу начать разговор с того уровня, на котором предпочитает пребывать собеседник? Он же незнакомый человек. Есть ли какой-то алгоритм, как начинать беседу, чтобы сразу не пустить её по неправильному пути?

Если занять нижестоящее положение, мы ничего не потеряем. Но стоит сразу же занять вышестоящее положение, в лучшем случае — мы просто сделаем неинтересное интервью, где нам придётся постоянно стимулировать или побуждать интервьюируемого.

Ход дальнейшей беседы зависит от нашего искреннего интереса к человеку. Интерес — это должно быть профессиональное качество или способность интервьюера.

А если мы предположим, что для интервьюера обычное его положение — две верхних реальности, как быть тогда?

Тогда, если в процессе разговора, интервьюер видит, что человек некомфортно чувствует себя на этих высоких этажах, он спускается в реальность интервьюируемого — в социальную реальность — и спрашивает в равно-ответственных отношениях.

Надо ли каким-то образом готовиться к интервью? Зависит ли необходимая подготовка от предполагаемого уровня интервьюируемого?

Совершенно естественно иметь максимально возможную информацию о человеке, но не принимать её за чистую монету, а только учитывать и осторожно использовать в вопросах. Соответственно, зная информацию, мы примерно чувствуем, что интересного мы могли бы у него спросить.

Есть ли какие-то вещи, не выходящие за рамки обычных социальных приличий, которые, тем не менее, ни в коем случае нельзя допускать в общении с собеседником каждого из уровней? Что будет восприниматься негативно человеком в любом из состояний?

Даже в социальной реальности в равно-ответственных отношениях интервьюер не должен акцентировать внимание на себе, настаивать на своём мнении или на своих предпочтениях. Нужно давать пространство для проявления собеседника и всячески способствовать этому.